Биармия и Пермь

 

Нынешняя улица Плеханова в старой Перми называлась Биармcкая. За этим названием, мало что говорящим сегодня большинству из пермяков, стоит важная для истории пермского территориального самосознания традиция. Ее стоит учитывать при определении параметров современного позиционирования города.

Что такое Биармия?

Северная страна Биармия или Бьярмалэнд упоминается в исландских сагах, описывающих события 10-11 веков. В нескольких текстах рассказывается о походах скандинавских дружин в Биармию, страну богатую мехами и серебром, украшающим деревянных идолов биармийских богов. Точная локализация этой территории по данным саг вряд ли возможна. Все сходятся только в том, что Биармия викингов связана с северными районами России. Но помимо научного решения вопроса сложилась традиция, отождествившая Биармию с древней языческой Пермью. Традиция эта восходит к ученым 18 века.

1

В 1730 году в Стокгольме вышла книга Табберта фон Страленберга «Das Nord- und Oestliche Theil von Europa und Asia”. Пленный шведский офицер, он долгие годы провёл в верхнем Прикамье, занимаясь изучением местных языков, истории и географии края. Опираясь на топографию скандинавских саг и сообщения арабских историков, Страленберг, в частности, пришёл к выводу, что Пермь Великая это и есть таинственная Биармия упоминаемая в исландских сагах. Бьярмаландом (Bjarmaland) – Биармией, Бярмией в русской передаче – авторы саг называли некую богатую страну на севере Восточной Европы, куда викинги ходили для торга и для добычи.

С лёгкой руки Страленберга тему Перми-Биармии подхватили русские историки, писатели и учёные путешественники XVIII века. Главным мотивом к сближению Перми и Биармии было, конечно, фонетическое сходство топонимов.[1] Отождествлению древней Перми и Биармии способствовали исторические труды М.В.Ломоносова[2] и В.Н.Татищева.[3] То что у Ломоносова и Татищева высказывалось в качестве исторической теории вскоре приобрело достоверность наблюдаемого факта в трудах русских путешественников, исследователей природы, географии и истории Урала И.И. Лепехина и Н.П. Рычкова. Н. П. Рычков, побывавший в верхнем Прикамье в 1770 году, обнаружил там «великое множество остатков пространных древних селений» как свидетельство о «древнем величестве сея страны»[4]. Он дал выразительное описание роли Биармии как узлового транзитного пункта в торговле азиатских народов с народами севера. Тему Пермь – Биармия развил М. Д. Чулков в своём сочинении по истории «российской коммерции».[5]

Позднее версию бирмийского прошлого Прикамья закрепил Н.М. Карамзин и многие другие. Богатое развитие тема Перми – Биармии получила в XIX столетии. При этом биармийская тема переплелась с преданиями о Чуди, и поэтому точнее говорить о биармийско-чудском слое в семантике имени Пермь. 

Привлекательность этой идеи понятна. Ведь она не только проливала свет на древнюю эпоху России, возводя корни Великой Перми к дорюриковской эпохе и восстанавливая льстящую национальному самосознанию преемственность с древним северным царством. Однако уже с начала XIX века отождествление Перми и Биармии начало подвергаться сомнению. Исследовать вопрос о «величестве и местоположении древней Биармии», решил советник Пермской казённой палаты В.Н. Берх. Он вел свои изыскания с энтузиазмом, «собирал с особенным любопытством все старинные предания; разрывал с жадностью <…> кучи земли, которые, как <…> сказывали, изображают древние укрепления, и заключил напоследок, что здесь не мог обитать народ просвещённый» и что приурочивание легендарной Биармии к пермской земле есть не более, чем миф.[6] Точка зрения В.Н. Берха в конце концов утвердилась в научной исторической литературе.

Научно проверенных фактов, подтверждающих связь нынешнего Пермского края с таинственной Биармией викингов действительно не существует. Вопрос о том, к какой именно территории России можно приурочить легендарную Биармию остаётся спорным. Скорее всего, скандинавы имели в виду западное побережье Белого моря, хотя и прикамский вариант остаётся в литературе по этому вопросу.[7] Опираясь на данные саг, однозначно локализовать эту легендарную страну не удаётся и вряд ли удастся, поскольку Биармия не упоминается ни в одном известном древнерусском источнике. Лишь у В.Н.Татищева есть ссылка на недошедшую до нас летопись Иоакима, епископа Новогродского, где “Бярмией” названа Карелия.[8] 

Тем не менее, трезвая научная критика связи Перми с Биармией мало отразилась на популярности этой идеи. Напротив, с 1830-х годов тема Перми-Биармии получила новый импульс к развитию. Её активизировал популярный журналист и критик О. Сенковский своими исследованиями и переводами исландских саг. Биармийскую легенду подпитывали также рассказы Епифания о многочисленных языческих капищах и культе, предания о чудских могильниках и городищах, известия о многочисленных пермских кладах, находках древних серебряных сосудов и монет. Между тем серебро играло важную роль в биармийском мифе. О биармийском серебре есть сведения в сагах. «Сага об Олаве Святом» повествовала о походе викингов в Биармию, где они захватили и ограбили святилища   биармийского божества Йомали. Причём, один из вождей похода Торир завладел полной серебряных монет чашей, стоявшей на коленях деревянного идола.[9]  

Итак независимо от научного решения этого вопроса историко-культурная традиция приурочила Биармию именно к Прикамью. Представление о биармийском прошлом Перми прочно укоренилось в культурном сознании. И это понятно. Ведь помимо эвристической ценности образ древней богатой и просвещённой страны, через которую проходил трансевразийский торговый путь, соединяющий Индийский океан с Ледовитым, народы северной Европы с народами Востока, был поэтически привлекателен и суггестивен, он увлекал воображение. Со страниц научной литературы тема Перми-Биармии перекочевала в художественно-публицистические жанры. О биармийском прошлом Пермской земли увлекательно рассказывали путевые очерки П.И. Мельникова, Небольсина, Д.Н. Мамина-Сибиряка, Е.В. Шмурло. Много для внедрения в общественное сознание темы Перми-Биармии сделал Д.Д. Смышляев. В книге «Источники и пособия для изучения Пермского края» (Пермь, 1876) он уделил сугубое внимание подробному аннотированию источников, развивающих тему Перми-Биармии, а в «Сборник статей о Пермской губернии» включил специальный раздел о Биармии  

К концу XIX века представление о биармийском прошлом Пермского края стало общим местом в обсуждении пермской темы. Заводя речь о Перми, непременно вспоминали о Биармии. Поэтому закономерно, что оказавшись осенью 1915 года в Перми, Константин Бальмонт воспринял свой визит сюда как путешествие в «древнюю Биармию».[10] Этот жест поэта более, чем красноречив. Он демонстрирует, что и для культурного сознания в начале ХХ века биармийский код в восприятии Перми был действен и актуален. 

2

Вернемся ко времени основания города Перми. Важно учесть, что как раз к концу XVIII века представление о биармийском прошлом Пермского края вошло в культурный оборот. Биармийская тема, как и тема просвещения языческой Перми, благодаря христианизации края, органично вошла в идеологическое обоснование логики учреждения и стратегии развития нового города.

Красноречивое подтверждение этому даёт статья «О древнем и нынешнем состоянии Великой Пермии» в 18 томе новиковской «Древней Российской Вивлиофики», вышедшем в 1791 году, то есть через десять лет после основания города Перми. Здесь дан полный свод сведений о древней Перми. “Пермия получила себе наименование от древней северной области Биармии, которая ещё до приходу в Россию варяжских князей управлялась собственными владетелями или Князьями, военными делами и успехами в древности приобретшими себе славу <…> Пермская страна в самой древности была славнейшая из всех земель, лежащих к востоку и северу, в рассуждении знатных торгов, отправляемых обитателями оной со внутренними и внешними народами <…> Ежели бы кто, взирая на нынешнее состояние Пермии, усумнился в древней обширной торговле жителей ея, то оного легко уверить можно многими остатками огромных их селений, превращённых разными случаями в необитаемые пустыни, которые доказывают прежнее величество и богатство старинных обитателей, так что ни многия веки сокрыть и истнить оных не смогли, и оставили единственно для удостоверения в том потомства».[11] Но главное, автор статьи концептуально представил развитие Пермского края как непрерывный исторический процесс от Великой Пермии-Биармии до недавно утверждённого наместничества с центром в новом городе Перми. Обосновывая учреждение новой столицы древнего края в месте, «которое <…> сама природа назначила к содержанию великого города», автор очерка утверждает преемственность его по отношению к древним обитателям Пермской земли: «желать должно, чтобы здешние жители, ревнуя о славе и богатстве древних обитателей сея страны, которыя доставили им пространная торговля и прилежание к домостроительству, следовали по тем же стезям, по которым рачительные их предки достигли своего величества; уповательно, чтобы не меньше б оных учинились славными”.[12] Есть основания предположить, что автором этого очерка был пермяк, поскольку рукопись его обнаружил Д.Д. Смышляев в пермском архиве.[13] Иначе говоря, преемственная связь с легендарной Биармией включалась в идеологию создателей нового города и стратегию его развития.

Наименование города древним именем Пермь было важным  символическим актом: новый центр наместничества осознавался как преемник древней страны. Именно так немногим позднее прокомментировал открытие города Н.С. Попов, составитель обширного хозяйственного описания губернии: “Губернский город Пермь открыт под сим именем в 18 день октября 1781 года; чрез то возобновлено древнее название Великой Пермии <…> Да возобновится в нём и древняя ея столь обширная торговля, к обогащению его жителей”.[14]

Ярким подтверждением того, что биармийский миф оставался важным компонентом исторического самосознания Перми является городская топонимика. Среди старых пермских улиц, выходящих на Каму, мы находим улицу Биармскую (нынешняя Плеханова). Понятно, что именование улицы закрепляло миф, сыгравший значительную роль в становлении и культурного самосознании города, и его восприятии в русской культуре. 

3

Для того, чтобы понять, что именно, какое содержание вносит биармийско-чудской миф в пермский текст, надо проанализировать его состав. Он не прост. Это комплекс многих взаимосвязаннызх представлений. 

Биармийский и Чудской мифы преимущественно теллурические (telluris – земля). Они вводят в пермский текст тему глубины земных недр, подземных потаённых богатств. С ними связаны представления о развалинах городищ, погребённых в земле, могильниках, древних копях и кладах. Тема Биармии тесно переплелась с темой Чуди. В многочисленных преданиях чудь предстает как народ, связанный с нижним, подземным миром. Самые распространённые сюжеты преданий о чуди связаны с таинственной глубиной земли. Предания о заколдованных чудских кладах были распространены повсеместно в Прикамье.[15] Но самый эффектный миф чудского цикла это предания об уходе чудского народа под землю.[16]

Кроме того, чудины, напоминающие отчасти гномов европейского средневековья, слыли рудознатцами и металлургами. Они рыли глубокие штольни, добывали руду, плавили металл. “Чудь существовала задолго до русской истории, и можно только удивляться высокой металлической культуре составлявших её племён. Достаточно сказать одно то, что все наши уральские горные заводы выстроены на местах бывшей чудской работы – руду искали именно по этим чудским местам”, – писал Д.Н.Мамин-Сибиряк.[17]  

Биармийско-чудской миф и далее эволюционировал к усилению темы подземного мира. Ещё И.И. Лепехин, найдя на территории Прикамья характерные пестроцветные осадочные породы с высоким содержанием меди, назвал их «биармийскими».[18]

Это именование наметило судьбоносное для пермского текста направление развития. В середине XIX века, благодаря Р.Мурчисону, семантическое поле “Перми” приобрело праисторические коннотации, еще более расширив свои границы. Подыскивая термин для открытой им в Прикамье “самобытной системы пластов”, английский геолог выбрал наименование, происходящее “от древнего царства Биармии или Пермии».[19] Так возникло понятие Пермской геологической системы и Пермского периода, внёсшее в пермский текст представление о праисторической эпохе и населявших её хтонических существах – ящерах. Уже в наше время чудской миф оказался связанным с этим представлением. Л.В. Баньковский предположил, что чудские мастера, пробивавшие штольни в слоях меднистого песчаника могли находить в них окаменевшие останки древнепермской фауны, скелеты ящеров. Этим он объяснил появление загадочной фигуры ящера в металлической пластике пермского звериного стиля.

Итак, биармийски-чудской миф связывает Пермь с теллурическими и хтоническими глубинами земли. В этой связи глубоко выразительным представляется определение историка П.Савельева, прозвучавшее ещё в середине прошлого века: “При недостатке достоверных данных о древней Биармии <…> историку остаётся ожидать пособия только от археологии. Подземная Биармия может ещё воскресить для него Пермь».[20] 

Итак, что же такое Биармия? Это пермская Атлантида.

[1] Этимологическую связь имён Пермь и Bjarmaland отстаивал, например, К.Ф.Тиандер. См.: Тиандер К. О происхождении имени Пермь // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1901. №1. С.1-28.

[2] «Пермия, кою они Биармией называют» Ломоносов М.В. Древняя Российская история от начала российского народа до кончины Великого князя Ярослава Первого или до 1054 года. Спб.,1766 //Ломоносов М.В. Полное собрание сочинний. М.,1952.Т.6. С.196.

[3] «Бярмиа, у оных писателей довольно вспоминаемая область великая. Имя сие, мню, сарматское, токмо тутошние сарматы вместо Б употребляли П, то имеет быть Пярмия».Татищев В.Н. История Российская. М.,1962.Т.1. С.283.

[4] Рычков Н.П. Продолжение журнала или дневных записок путешествий капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1770 году. Спб.,1772. С.105,106.

[5] (Чулков М.Д. Историческое описание российской коммерции. СПб., 1781. Кн.1. С.95.

[6] Берх В.Н. Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей СПб.,1821. С.66.

[7] Обзор вопроса о Биармии см.: Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. М.,1993. С.248-249.

[8] Татищев В.Н. История Российская. М.,1962.Т.1. С.108,115.

[9] Снорри Стурлусон Круг земной. М., 1980. С.284-285.

[10] Валерий Брюсов и его корреспонденты. М.,1991. Кн.I. С.236.

[11] Древняя Российская Вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российской касающихся, изданная Николаем Новиковым. Москва, 1791. Часть 18.С. 216, 217, 218.

[12] Древняя Российская Вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российской касающихся, изданная Николаем Новиковым. Москва, 1791. Часть 18.С. 224.

[13] См.: Cмышляев Д.Д. Сборник статей о Пермской губернии. Пермь, 1891. С.17.

[14] Хозяйственное описание Пермской губернии. СПб., 1813. Часть III. С.115.

[15] Грибова Л.С. Пермский звериный стиль.Проблемы семантики. М.,1975. С.99-103; Мельников П.И. Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь // Отечественные записки. 1840. Т. IX. №3. С.3,4.

[16] Грибова Л.С. Пермский звериный стиль.Проблемы семантики. М.,1975. С. 96-99.

[17] Мамин-Сибиряк Д.Н. Старая Пермь // Вестник Европы.1889. №7. С.99.

[18] Баньковский Л. Пермистика. Пермь, 1991. С.5.

[19] Там же.

[20] Савельев П. Пермская губерния в археологическом отношении //Журнал Министерства Внутренних Дел. 1852. Ч.XXXIX. Кн.7. С.114. Цит по: Смышляев Д.Д. Источники и пособия для изучения Пермского края. Пермь, 1876. С.6.